Высоко в горах и в 7 вставать тяжело, а в долине Муктинат в 5 утра светло и тепло, поэтому спать совершенно не хочется. Фродо и Сэм еще видят сны в комнате для портеров, а Тереза и Дени —  в недосягаемом Бобе Марли. Француженки ожидают джип, чтобы с первым рейсом из Джомсома сбежать от измучившего их трека. Редкие ранние паломники размеренно движутся по залитой туманом центральной улице Ранипаувы. А мы уже заканчиваем завтрак. Первый завтрак в тепле за много дней. Когда ты не одет как капуста и можешь шевелить не только пальцами, а тело не трясется от холода в перерывах между глотками горячего чая. С облегчением прощаемся с неприятным персоналом отеля и торопимся поскорее снова оказаться на тропе.

Не скрою, в тот день в горах, когда я поняла, что душ больше принимать не буду, а потом вчера, при бесконечном спуске вниз, и еще при заселении в теплую комнату занюханного отеля в Ранипауве, в голову закрадывалась предательская мысль. Мысль вернуться позже и пройти эту половину трека полноценно. Когда-нибудь потом. Может быть,  в следующем году или через 2 года. А пока – навязаться, например, француженкам, ну или еще кому на худой конец, и махнуть джипом в Джомсом. Проще говоря – сдаться и сбежать к комфорту и безделью. Но регенерация треккерских клеток проходит быстро. Теплый душ, пара стаканов чаю, перелистываешь один из любимых отчетов и начинаешь понимать, что ну никак не жить тебе дальше, если не увидишь Кагбени. Муж тоже полон сил и энтузиазма, что не может не радовать.так как до начала трека энтузиазмом и не пахло, да и околел он немного в горах. Но, как говорится, аппетит приходит во время еды. Муж соглашается на длинный верхний путь через Джонг, мы играючи закидываем на закаленные накачанные плечи уже не кажущиеся тяжелыми рюкзаки, и в очередной раз вступаем на едва освещенную утренним солнцем дорогу.

Ранипаува остается в памяти маленьким пыльным поселением, необходимым приложением для посещения волшебной долины Муктината. Минуем забор храмового комплекса, так и не посещенный монастырь, редких крестьян с козами, и оказываемся один на один с горами. Вчерашние покорители вершины в основном еще спят, а новая партия треккеров сейчас уже движется от Хай Кэмпа. На нашей тропе пусто. Вспоминаются счастливые первые дни треккинга, которые стали для меня самыми любимыми. Ту часть многие проезжали еще на джипе, по другой дороге, а эту часть большинство проезжает уже на джипе. Ну, или идет более короткой дорогой через Кхингар. Редкие счастливцы вроде нас могут брести в покое и уединении. Красная краска меток почти стерта. Вокруг – ни души. Вчерашние соседи горы снова смотрят на нас издалека. Пытаюсь на прощание еще раз запечатлеть белые шапки. Потом еще раз. И еще раз. А они все не хотят прощаться, все нависают и нависают позади.

Вокруг сухо, пыльно и желто. Много колючих кустов, но животных не видно. Казалось бы, дальше путь должен быть все время вниз, но мы снова взбираемся вверх. После оставшихся позади дней мышцы ног уверенно работают, а спина крепко держит рюкзак. Мы идем не спеша и с удовольствием.

Так и не встретив никого и ничего, вступаем в первую деревушку, попавшуюся на пути – Чонгар. Деревушка встречает нас непривычными пряничными домиками в красную полоску и отсутствием какой-либо цивилизации – а мы так привыкли, что хотя бы магаз с колой ну везде есть. Зато – приветливые жители, которые с удовольствием здороваются и рассматривают нас – что за редкий зверь такой зашел. Это было единственное место на  треке, где жители здоровались первыми (при этом не планируя коммерческое общение). Козы бегут нетерпеливой толпой по своим козьим делам, не уступают нам дорогу и теснят, а в это время сзади сверху подкрадывается собака и с ликованием успеха лает мне прямо в ухо. Я дергаюсь, поскальзываюсь, запутываюсь среди коз и всячески веселю деревенских женщин.

Окружающие Торонг Ла снежные горы остаются за спиной, и перед нами разворачивается абсолютно новая картина. Правильно отмечают многие путешественники: дни треккинга вокруг Аннапурны не похожи один на другой. Сегодня нам представлены песочные скалы, размытые художником-ветром, образующие интересные фигуры. Выпуклые желтые холмы кое-где разбавлены ярко-зелеными квадратиками полей и пятачками деревень. Деревень совсем немного. Куда ни повернешся — Ранипаува, Кхингар, Муктинат, Чонгар выплывают под разными ракурсами и в разных масштабах. На противоположной от нас стороне, у Кхингара , на боковой поверхности горы можно заметить некие сырные дырки. Я читала, что там раньше жили люди. Прямо Каппадокия какая-то.

Следующая деревня — Джонг — не так интересен и опасен козами и закоулками как Чонгар. Он больше, цивилизованней, улицы шире. Туриста по-прежнему нигде ни одного. Но мы не просто так сюда забрались. Главная жемчужина в короне Джонга – это древний монастырь на вершине небольшой горки, забраться на которую можно из центра деревни. Солнце припекает изрядно, и мы, потея под рюкзаками, заползаем наверх. Как и всегда в монастырях, нам рады – на всех дверях по амбарному замку. Обойдя по кругу молитвенные барабаны, я начинаю самоурок фотографии. 20 минут снимаю мужа, кусок монастырской стены и открывающиеся внизу потрясающие пейзажи из выпуклых желтых гор, кусочков зеленых полей и нескольких деревень. На камере быстро копятся кривые, смазанные и просто неуклюжие фото в черно-белом, желтом, красном и креативных вариантах. Это было наитие свыше. Так как странный эксперимент закончился тем, что к нам прибежал мальчик с ключом от монастыря. Оказывается, внутри кто-то был. Прятались, хитрецы.

В церемониальное помещение монастыря можно попасть за 100 рупий, купив настоящий большой билет и программку. В программке рассказывается о планах монастыря по открытию школы, постройки нового здания, ремонту. К сожалению, пока это только планы. Пожертвований крайне мало, и выглядит все чистенько, но бедненько. Школой пока и не пахнет. Мне очень понравилось внутри: все древнее, красивое, настоящее. Да, монастырь открыт для туристов, но он – не туристический аттракцион. Росписи, старинные предметы, статуи, маски и гонги очень красивы. Как жаль, что мы не попали на службу. От нее остались лишь съедобные подношения, которые мальчик, не отступавший от меня ни на шаг, с профессиональной скоростью закидывал в рост. «Это же для Будды!» — говорю я ему. Мальчик засмеялся, закрутился, закокетничал в ответ. Слева от главного зала расположен корпус с комнатами монахов. Но кроме висящей стираной одежды и одного дяденьки в штатском, который близко не подходил, а стоял поодаль и робко кивал нам и улыбался, больше никого и ничего увидеть не удалось. Эффект Зигарник в моей голове не развеялся. Будем искать монастырь из моих снов дальше.

Дорога от Джонга до Кагбени не отличается разнообразием ландшафтов, но с точки зрения эмоций – это восторг! Не хватает слов, чтобы объяснить. Эти выпуклые песчаные горы просты и вроде бы однотипны. При этом количество тонких оттенков, изгибов, плавных линий, волн – это просто эстетическое удовольствие! На них можно смотреть и восхищаться до бесконечности. Хочется снимать и снимать на камеру, чтобы потом показать в Москве – смотрите, как прекрасна планета земля, какое чудо! А потом смотришь на камеру – все 53 фото одинаковы…

Почему-то мне казалось, что мы уже не в Непале, а где-то в горах Ближнего Востока, в какой-то Сирии, и скоро выйдем в пустыню. Того и гляди из-за следующего холма покажется караван верблюдов. Однако, показался только джип. Это был единственный джип, который встретился нам в этот день. Туристы радостно кричали и махали нам, пока мы невозмутимо доедали какую-то снедь в отдалении от дороги на камне. «Чего радуетесь! Слезайте!» — хотелось крикнуть мне – «Вы не знаете, что теряете, сидя в этой колымаге!» Через минуту ничто не напоминало о пронесшейся машине. Мы снова были одни в этих сирийских Гималаях. Со стороны Джонга на дороге показалась одинокая фигура, стремительно передвигающаяся в нашем направлении. Стало почему-то некомфортно, и я втопила за джипом. Муж еле успевал дожевывать на ходу второй завтрак.

Ближневосточные пейзажи дополнились огромным стадом коз и стали еще более сирийскими. Не знаю, почему сирийскими, никогда не была в этой стране, но так вижу. Одновременно с козами вдали показалась зеленая деревня, а со стороны гор подул сбивающий с ног ветер. «Кагбени?» — спросил Анджул у разлегшихся в колючках пастухов. «Тири» — ответили пастухи. Где-то за Тири начинался путь в загадочный или не очень – Верхний Мустанг, а слева, за скалами, нас должен был ожидать Кагбени. Фигура со стороны Джонга бодро покрыла за 30  минут то расстояние, что мы шли полтора часа, и превратилась в нашу знакомую — большую американку. «Факинг крэйзи вандерфул ворлд!» — поздоровалась она с нами и большими прыжками по камням устремилась куда-то на скалу.

Тири выглядела очень заманчиво. Но мы не были особо обременены знаниями о Верхнем Мустанге, начале пути в него, местоположении границы, поэтому немного опасались, что если мы спустимся туда, нам придется платить по 500 долларов с носа за пермит. «Хани, у нас нет с собой 1000 долларов. Тебя отпустят, а меня посадят в тирийскую тюрьму» — обрубил муж на корню все мои попытки хотя бы понюхать воздух Верхнего Мустанга. Поэтому мне осталось любоваться сверху, не совсем понимая, куда нужно смотреть, а также представлять, как же она выглядит, эта тирийская тюрьма.

Когда мы подошли поближе, внизу, немного под обрывом, открылась странная, неожиданная и не понятная на первый взгляд картина. Широкая и длинная долина серого цвета. Вся состоит из камней, каких-то сине-серых переплетений и вен, кое-где блестящих зеркальных кружков. Замерший от красоты мозг не сразу сообразил, что это же русло Кали Гаднаки в сухой сезон! Абсолютно фантасмагорическая картина.

«Видимо, там нас ждет что-то поистине amaizing!» — выкрикивает американка, выпрыгивая откуда-то сверху с камней. Да, видимо, Кагбени охраняет свои секреты и сокровища. Путь полон препятствий! Ураганный ветер валит с ног. Приходится лезть на какую-то горку из каменных валунов, прыгать по ним под порывами или, пригнувшись, пролезать в мини-тунелли. Американка заблудилась где-то наверху и вынуждена была буквально save her life, спеша вниз, под укрытие стен. Минуем каменную ловушку смерти, и мы почти у цели. Утомленному взору открывается библейская картина: меж желтых гор и холмов расположен зеленый островок деревни Кагбени. Только буддийских флагов, мне кажется, в библейских сюжетах не было. Остается последнее испытание: побороть нетерпение и спуститься по медленной извивающейся широкой дороге или помчаться напрямую вниз по склону. Мы выбираем второй вариант. Американка проходит спуск первой, плавно и четко, как бронированная машина. Муж даже не напрягается, весело подкидывая ноги, из-под которых осыпается земля и катятся камни, сбегает вниз, как будто на легкой прогулке. Я вооружаюсь двумя палками и пытаюсь подражать ему. От ветра и пыли ничего не видно. Склон живет под ногами: ворчит, елозит и ползет. Но у меня есть преимущество перед коллегами. Маленький вес и сильный ветер способствуют тому, что меня прижимает спиной к горе. Риска улететь носом нет.

Я сижу и грустно вздыхаю, глядя на мелкую речку, кипящую стройку, грязных людей, вездесущую серую пыль. Даже монахи выглядят здесь, почему-то, неряшливо и пыльно. Мостик разделяет старую часть Кагбени от новой, представленной по большей части отелями и магазинами. Чувствую себя собранной и подготовленной. О главной опасности этих мест я осведомлена. Дикие, опасные дети. Уличные попрошайки. Гроза Кагбени. Кошу глазом и понимаю, что замечена. Стая коршунов медленно сужает круги. Конфет и печенья, чтобы откупиться, у меня нет, да и денег тоже. Я прячу камеру и телефон в рюкзак, напускаю на себя голодный, бедный, злой вид и прижимаю к себе весь багаж. К детям присоединяется женщина-попрошайка с ребенком на руках. Стая изучает жертву. Вдруг женщина удивленно что-то выкрикивает и обращается к хозяйке соседнего дома, вышедшей на крыльцо. «Are you married Nepali?» — спрашивает та, показывая на знаки индийской жены. «Нет, я мэррид индийца!» Женщины начинают охать, радоваться. Вопрос о деньгах так и не поднимается местной кагбенской бандой. Приходит еще одна женщина, подсаживается, начинает расспрашивать – сколько мне, лет и как давно я замужем. Собрав цифры и сделав расчеты, грустно качает головой – «Рано, очень рано. Ты слишком маленькая!» Ну извините, мне 27 как-никак…не 17 же. А они, интересно, во сколько женятся? В 40? Интересный женский разговор прерывает пришедший муж. Он нашел нам дом на ближайший день.

Мы выбрали недорогой уютный отель в новой части — с горячей водой, мягкой постелью, выходом на открытую галерею, с которой открывается вид на поля (по-видимости, рисовые, ну или кукурузные) и горы, и ветер дует, и солнце светит – предела нет восторгу. Одно маленькое «но» — обнаружили ночью, что под окном хлев. В 3х метрах от уха всю ночь звенели бубенцы ослов, страдающих бессонницей. А возможно у них был лозунг «ни минуты тишины» и график дежурных.

Пообедали в уличной столовке на 1 стол для местных– вкуснейшая, при тебе приготовленная улыбчивой непальской девушкой еда, дети местные прячутся, играют, подглядывают,  мужчины за стаканом какой-то белой приходят средь бела дня, на полках всякая китайская утварь. На улице в одежде и прическах встречаются китайские элементы – интересное все какое-то, новое. Я начинаю потихоньку любить Кагбени. Первое не очень позитивное впечатление сглаживается найденными плюсами. Но пока не понятно, почему же такие толпы туристов приходят сюда.

Нельзя сказать, что это тот Непал, который я видела во снах и искала, но, тем не менее, все, что я вижу, вызывает только позитивные эмоции. И новые улочки с аккуратно отреставрированными домиками в пряничных цветах. И идея с рестораном Як Дональдс.  И витрины под европейские магазины. И кондитерские с тортами. Горы понятно, что прекрасны, и не за пряничными магазинами сюда едут, но торта же тоже хочется! Правда, ячьего сыру в одном из этих красивых туристических магизинов нам никто не продал. Ходили, бродили, звали – и тишина была ответом. Уже давно можно было стырить ячьего сыру и банку оливок в придачу, никто бы и не хаметил. Для любителей старины есть другая часть Кагбени – старые, какие-то глиняные или каменные средневековые улицы, очень странные статуи, старая гомпа с прекрасными буддийскими изображениями внутри и барабаны. В закоулках можно с удовольствием поплутать и не встретить ни души. Как признак цивилизации — в деревушке имеется импровизириванная остановка – местные жители ждут транспорт, собравшись на клочке земли и горке бревен. Из развлечений – дедушки продают шалиграмы – черные круглые фоссилии, считающиеся воплощениями Вишну. Их можно перебирать, любоваться, торговаться, покупать. Мы не покупаем, так как лелеем надежду найти завтра в русле реки своими руками.

Многое зависит от нас самих. Вот сходили мы в монастырь, посмотрели – стройка какая-то, ремонт. Никакой духовности не видно. Монашонки в крикет играют. В церемониальный зал купили в билет как в музей – все красивое. Да только вот музей — он и есть музей. Да еще и путь наверх, в башню, закрыт. Не вовремя мы пришли, или не с тем настроем, и не открылся нам монастырь. Только на следующее утро, когда мы уже топали в сторону Джомсома, услышали изумительные звуки со стороны монастыря – музыку и пение утренней церемонии. Ясные, глубокие, сильные, живые. На столько прекрасные и трогательные, что хотелось упасть на землю, плакать, обхватывать себя руками, бежать куда-то – не понятно как еще, но как-то дать волю тем эмоциям, которые переполняли. Это был вчерашний музей. Он жил. Но не для нас.

На улицах встречаем канадцев, а потом чехов. Все на позитиве и в целом рады, что продолжили трек. Спустившись с холодных гор ребята обрели второе дыхание.

Осмотрев Кагбени, я никак не могла успокоиться. Я же читала, что есть вью поинт с видом на путь к Верхнему Мустангу. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на таинственное! Но, почему-то каждый из встреченных нами непальцев давал противоречивые указания по расположению точки обзора. В итоге осталось только подняться на ту же каменно-глыбную горку, с которой мы попали в Кагбени. Это было единственное место, которое мы знали. Мысль, что факт того, что в самой деревушке ветра меньше, не означает, что в 4 часа он уменьшился на открытой высокой площадке, не возникла. Еще и в сандалиях умудрились попереться. Забраться с горем пополам получилось. А уж вниз мы практически летели. Выплевывая волосы изо рта и пытаясь прикрывать глаза от налетающих песочных туч, я старательно созерцала что-то. Возможно, я даже видела Верхний Мустанг. Не знаю, был ли это он, или он вообще в другом месте. По этому вопросу у нас в головах был информационный вакуум. По дороге к нашему «вью поинту» встретили как обычно раскрасневшихся и запыхавшихся английских лордов и датчан. Мы уже заканчивали осмотр всего, что предлагает Кагбени, а они только вступали в деревню. Обменялись впечатлениями и мыслями. У нас как один из вариантов было купить в Джомсоме билет на самолет до Покхры на через день. «Самолет… До Покхры…» — мечтательно произнес один из лордов. Бедняга так устал от треккинга) Пока мы болтаем, подъезжают французско-немецкие модные спортивные пары, уже на непонятно где взятых велосипедах! Глаза девушки, которая с большим трудом доплелась до Торонг Ла, выражают тоску. Ее парень очень спортивен и активен, ей сложно ему соответствовать. Тем более, тратя столько времени на ежедневные укладку и макияж. С бОльшим удовольствием она составила бы компанию английскому лорду на самолете Джомсом-Покхра, но что не сделаешь ради любви, и она понуро крутит педали.

Несмотря на наличие недорогой и вкусной еды в местной кафешке у непальской тетушки, с целью ужина мы обещали посетить столовую отеля. Прождав полчаса, пока у нас примут заказ, получив то, что заказывали, только со второй попытки и ужаснувшись ценам – таких и на перевале не было, мы начали тоскливо поглощать ужин. Мо-мо были еще хуже, чем, на полдороги от перевала к Муктинату. Что ж нам не везет на них так на в этой поездке! Чтобы избежать завтрака в этом месте, придумываем хитрый план. «Во сколько возможен самый ранний завтрак?» — спрашиваю я у хозяйки. «В 5 30». «Ооо, как жаль, нам нужно выйти отсюда не позже пяти, придется пожертвовать завтраком!» Довольные расплачиваемся за все сегодня, чтобы вопрос с завтраком случайно не встал завтра.

В столовке полутемно, грустно, пусто — только одна туристическая семья из Мумбая да пьяный в усмерть зять хозяйки. Сей примечательный гражданин сфокусировав на мне взгляд, удивленно огласил свое наблюдение: «Woman!» и начал делать какие-то приглашающие знаки руками. Черные индийские брови мужа медленно ползут вверх, добрые индийские глаза темнеют. Во избежание возможного международного конфликта, остается только под благовидным предлогом удалиться в номер, надеясь, что муж сконцентрирует свое внимание на мумбайской семье, а не на пьяном теле. «Как грустно в Кагбени!» — думается в этот момент, ведь пьяные и вообще пьющие люди не попадались нам с Катманду. За исключением поляков.

Если бы я заполняла некий тест по треку вокруг Аннапурны, и на вопрос «Понравилось ли Вам в Кагбени?» выбор ответов был бы представлен только двумя вариантами – «да» и «нет», я бы, все-таки, выбрала «нет». С другой стороны, по каким критериям «да» и по каким «нет»? Будешь идти с Торонг Ла – наверное, «нет», а если самолетом из Покхры в Джомсом и оттуда? Видимо, на фоне цивилизации – очень даже «да». Просто многие вещи сейчас уже не вызывают радость и удивление, так как видены не раз за время трека. В Кагбени неплохо. Здесь есть, что посмотреть, можно немного отдохнуть, окунувшись в цивилизацию, можно погулять по окрестным холмам, по руслу Кали Гаднаки или в зеленых полях. Под звон ослячьих бубенцов я думала – вернусь ли когда-нибудь в Кагбени. Наверное, не вернусь. Не знаю, связано ли это с бубенцами или с английским лордом, но всю ночь мне снилось, что я пытаюсь улететь и не могу – то на аэроэкспресс опаздываю, то паспорт забываю, то рейс отменяется.

Предыдущая часть: День одиннадцатый, часть 2. Муктинат — Долина Освобождения.

Следующая часть: День 13. Море внутри. Тоскливая пыль серой цивилизации. Яблочное королевство Марфы.

О других наших путешествиях: 

Что посмотреть в Дели бледнолицему туристу?

Когда мечты становятся явью! Часть 4. Заповедник Бромо-Тенгер-Семеру. Заглянуть в жерло вулкана.